Как мы видим, в нынешней Европе приветствуют любые решения Вашингтона, которые помогают европейцам отойти на второй план и не брать на себя ответственность за положение на континенте. Именно так можно трактовать поспешные заявления Брюсселя о поддержке результатов недавней встречи американцев и представителей киевского режима. Вероятность того, что тактические противоречия, возникшие между новой администрацией США и их европейскими союзниками, станут началом более масштабного охлаждения, остается достаточно незначительной
Источник изображения: vz.ru
Кошмар Европы, который мог случиться, если бы США действительно переложили на нее ответственность за противостояние с Россией, временно отступил в тень. Сейчас в Берлине, Париже, Лондоне и Брюсселе имеют основания ликовать: обстоятельства пока не требуют от них даже подобия самостоятельности. Этого там, собственно говоря, и хотели бы больше всего. Ведь никто всерьез не думает о выполнении планов и обещаний превратить Европу в военный лагерь, о которых было с таким пафосом заявлено на прошлой неделе. На это в Европе нет денег и нет демографических ресурсов.
Мы не можем пока даже гадать о том, какими станут результаты затеянных США переговоров по украинскому вопросу. Но за последние несколько недель стало очевидно, что эти переговоры сами по себе поставили Европу перед несколькими важными вопросами. И эти вопросы серьезней, чем судьба подопечных США и Евросоюза в Киеве. В более долгосрочной перспективе они могут коснуться всей стратегии отношений между Европой и Америкой.
Единство Европы и Америки по основным вопросам мировой политики и экономики дает возможность говорить о существовании коллективного Запада. И одновременно, о расколе мира на узкую группу стран, действующих как один кулак, и всех остальных. В том случае, если мы допустим, что единство коллективного Запада было временным явлением, то для России актуализируется вопрос: нужно ли как-то помогать расколу между США и Европой?
Говорить о вероятности того, что пути Европы и Америки будут расходиться, позволяют процессы внутренних изменений, набирающие обороты в США – самой вооруженной и экономически мощной державе планеты. В условиях, когда международные позиции этого государства серьезно пошатнулись, а внутренний порядок подвергается испытаниям, правящие элиты делают ставку на обновление. Избрание Дональда Трампа президентом и приход к власти в Вашингтоне новой команды – это еще не решительный поворот с прежнего пути, но уже начало движения.
Нам предстоит увидеть в ближайшие годы то, насколько серьезной окажется предпринимаемая попытка обновить американское общество и политическую систему. Всеобщее слабое знание друг о друге в современном мире, Россия и США здесь не исключение, мешает предсказать результаты таких процессов с достаточной четкостью. Однако сейчас вероятность того, что поведение США изменится, является большей, чем когда-либо после Второй мировой войны.
В первую очередь потому, что паразитическое существование США подвергается серьезным угрозам. Во-первых, это внутренний кризис, наиболее ярко проявившийся в ситуации с миграцией. Американцы десятилетиями жили, привлекая дешевую рабочую силу из стран Латинской Америки, которую специально держали в полуживом состоянии. Теперь миграционный вопрос стал предметом острых внутриполитических дискуссий. Во-вторых, глобализация привела к росту возможностей множества стран мира, так или иначе не желающих сохранять колониальные отношения с Западом и США, как его главной державой.
И наконец, столкновение с Россией по поводу Украины показало пределы американской силы. Признают они это или нет, но способность России на протяжении трех лет сдерживать давление всего Запада стала самой важной причиной попыток Трампа с нами договориться. Отметим, что с Китаем американцы такого опыта пока не имеют и достаточно высокомерно относятся к возможностям Пекина отстоять свои интересы в прямом противоборстве. Все это в совокупности приводит американскую элиту к мысли о необходимости что-то менять.
Для Европы же любые изменения являются опасными и пока совершенно неприемлемыми. Потеряв после Второй мировой войны возможность влиять на мир силой, европейцы научились делать это, используя возможности своих американских покровителей. За это Европа платит страшную по прежним меркам цену – отсутствие права самим решать важнейшие внешнеполитические вопросы. Но в ответ получает несменяемость собственных элит и извлечение выгоды из всего мира под прикрытием американского могущества.
Сейчас обе привилегии находятся под угрозой из-за изменений внутри самих США: оттуда поддерживают несистемных европейских политиков вроде германской партии «Альтернатива» или отстраненного от выборов кандидата на президентский пост в Румынии .
Что не менее страшно для европейцев, в Вашингтоне недвусмысленно говорят о своем желании меньше делиться с Европой в экономике и больше от нее требовать. Эти неприятные новости связаны с тем, что американские политики должны создавать новые привилегии для своих избирателей в условиях, когда их «кормовая база» в мире неизбежно сокращается.
Пока в Европе стараются реагировать на происходящее традиционным способом: делать вид, что что-то предпринимают, и дожидаться смены администрации в США или победы оппозиции на выборах в парламент. Но в том случае, если происходящее сейчас окажется не отклонением от нормы, а новой эпохой в развитии всего Запада, уже достаточно скоро мы увидим серьезные расхождения между американцами и их союзниками в Европе.
Для России такие расхождения, не говоря о расколе, могут быть только положительным явлением. История учит, что, располагая всегда меньшими, чем они, ресурсами, мы добивались наиболее убедительных побед именно когда внутри Запада существовал конфликт.
Во время Северной войны Петра Первого на стороне России выступали противники Швеции в Европе: они хоть и не сыграли большой военной роли, но оттягивали на себя силы наших основных противников. В период войн с наполеоновской Францией Россия выступала совместно с Великобританией – нашим историческим конкурентом, но тогда ситуативным союзником. В Великой Отечественной войне раскол Запада был наиболее драматичным, и для России это также оказалось крайне полезным. Зато в холодной войне 1949–1991 годов против нас выступал единый и консолидированный Запад, что и стало, наряду с внутренними неурядицами, причиной если не военного, то политического поражения России.
Поэтому в случае, если США по собственным причинам будут и дальше подрывать свое единство с Европой, для России это окажется серьезным внешнеполитическим подспорьем. Ни у кого ведь нет иллюзий, что даже самый благоприятный для нас исход украинской драмы не станет финалом исторического противостояния России и стран Запада? А это значит, что мы уже сейчас должны думать на многие десятилетия вперед. И понимать, что сам по себе факт самостоятельности России, а иной она быть не может, всегда останется для Европы и США раздражающим фактором, вызывающим массу противоречий интересов.
Нужно ли способствовать такому расколу? Думается, что нужно. С пониманием, конечно, ограниченности наших возможностей. Но добровольно отказываться от возможности подорвать единство основных противников, конечно, не имеет никакого смысла. Остальное является делом дипломатии, которая у России является одной из наиболее качественных в современном мире.
Тимофей Бордачёв, ВЗГЛЯД