Это вопрос, а не утверждение. Но дело идёт к тому, что психиатр станет нужнее аналитика. Если оба выживут
Фото: Mehr
Разговор об ирано-израильском конфликте не свести к сиюминутным оценкам. Причин тому несколько. Во-первых, едва ли не впервые со времён холокоста международное право предано дьявольскому осмеянию. Ибо Иран, как считают на Западе, должен потерпеть крах, а его руководство следует уничтожить. И ни слова об аргументах Ирана: информационная война подмяла дипломатические и даже медийные правила приличия. Ультимативный тон в отношении Ирана заполняет западный эфир.
По не окончательным данным, от иранских ударов погибли более 20 израильтян, свыше 600 получили ранения. В Иране – 300 погибших и почти 2 тысячи пострадавших. Продолжение войны ничего хорошего ни Ирану, ни Израилю не сулит. Но у каждого из 10 миллионов израильтян куда меньше шансов выжить, чем у 87 миллионов иранцев. При почти 80-кратной разнице – по площади. Как быть с «арифметикой Магницкого»?
Во-вторых, и поэтому. Из сиюминутной хроники выводится её геополитический фон. Он состоит в том, что Израиль и Иран действуют не в одиночку. За первым стоит коллективный Запад, за вторым – не вполне оформившийся Восток в лице медлительного Китая, размышляющего мусульманского мира, мечущейся натовской Турции и не в последнюю очередь – России. Последствия этого разлома, как и ответ на вопрос «кто кого?» пока не очевидны. Эта неопределённость скорее тревожит, чем обнадёживает.
Отсюда – в-третьих: наиболее предсказуемы два варианта развития событий. Если бы война ограничилась обменом ударами Израиля и Ирана, то потенциала того и другого надолго бы не хватило. Тем более, что войну без наземной операции не выиграть – независимо от военно-технических новаций. военно-технических новаций. Однако в ночь с субботы на воскресенье в войну напрямую вмешался Трамп. Поэтому безотносительно географии может возникнуть новая геополитическая реальность – объединение стран, озабоченных повторением для себя судьбы Ирана. Вот цитата из британских СМИ: «вне зависимости от нынешнего кризиса, ближайшие годы станут временем сплочения Китая, России, Центральной Азии и Ирана в рамках возрождающегося государства Чингисхана в виде так называемой Шанхайской организации сотрудничества».
В-четвёртых, замах на уничтожение ядерных объектов Ирана ведёт к непредсказуемой эскалации в геоэкономической сфере. Тем более, что отделить гражданские объекты от военных – непросто. Зато возникает вопрос: почему Тегерану нельзя развивать свою атомную энергетику, а для прочих – это законно? На подходе к атомной энергетике находятся до 20 стран. Кто гарантирует, что никто не ограничит их экономические права? Тем временем запасы ресурсов разводят не только богатых и бедных. А санкции-рестрикции становятся обыденной нормой в конкурентной борьбе.
В-пятых, без того непростой межэтнический баланс может быть существенно нарушен. Речь идёт не только о Ближнем Востоке, где об отношениях мусульман и иудеев сказано уже всё. Но только в Европе – за 25 миллионов последователей Пророка. Образно говоря, аэропорт Махачкалы готов к приёму пассажиров…
Продолжается суета вокруг тех самых санкций. Их Запад собирается распространить не только на Россию и её партнёров, но и на партнёров этих партнёров. Здесь же предложения Евросоюза по полному отказу к концу 2027 года от топлива из России, включая сжиженный природный газ (СПГ). С одной стороны, отношения готических столиц к Москве – почти такое же как Тель-Авива к Тегерану. С другой – вводимые США санкции обходятся в миллиарды долларов самому Вашингтону: на 3 доллара потенциальных российских потерь приходятся не менее 1 доллара «в ущерб» Штатам.
Пока президент США выжидает с введением против нас драконовских мер – в надежде через Москву и Пекин обезопасить транзит через контролируемый Ираном Ормузский пролив. Через него проходит до 30% мировых поставок СПГ и около 20% поставок нефти: её «цена свыше 80 долларов за баррель – это приговор экономикам Запада». Есть неожиданное предположение. Существо событий вокруг Ирана связано с намерением Запада торпедировать два стратегических проекта: китайский – «один пояс – один путь» (стоимостью, кстати, за 5 триллионов долларов) и российский – «Север-Юг».
Европа опасается, что переключение внимания Трампа на Ближний Восток обернётся поражением Киева. Цитируем: «поскольку русские продвигаются к Сумам, Харькову и Днепропетровску, тот, кто позволит Украине капитулировать, потеряет весь авторитет, необходимый для того, чтобы обеспечить безопасность в любом другом регионе, особенно в Индо-Тихоокеанском». Тем временем в центре внимания – телефонный разговор лидеров России и Китая, уже названный «координирующим совместную повестку». В ней тоже – ничто не чересчур. Но в другой логике.
На фоне Петербургского международного экономического форума особое внимание уделено полуночной встрече президента Путина с главами информационных агентств со всего мира. Хотя собственно в форуме участвовали свыше 20 тысяч представителей из 140 стран и регионов. Но дело не в цифрах, а в контрасте между взвинченностью политического мира и расчётливостью делового.
Что возьмёт верх? Вот в чём вопрос.
Борис Подопригора, «Петербургский дневник»