Раскручивающийся «гренландский сюжет» интересен для России несколькими моментами.
Источник фото: marbleflower.ru
1. Почему это возможно?
2. Как это может произойти?
3. Каковы военные последствия?
4. Каковы последствия политические?
Ответ на первый вопрос требует небольшой предыстории. Арктический театр военных действий в целом характерен протяжёнными коммуникациями с ограниченной пропускной способностью между крайне малым числом пунктов. Строительство и содержание баз за полярным кругом, тем более на островах, требуют огромных логистических усилий. Особенности навигации и полётов в высоких широтах приводят к выраженной сезонности доставки грузов, сильному усложнению (а то и к полному блокированию) сообщения зимой (а иногда и летом), заставляя тщательно планировать доставку и повышая цену любой неудачи. Тем более ценен любой освоенный пункт.
Перечисленные особенности региона делают любое военное противостояние в Арктике похожим на шахматный эндшпиль: количество фигур на доске резко ограничено, их ходы подчиняются строго определённым правилам, а потеря любой фигуры, даже пешки, резко повышает вероятность поражения.
Разумеется, это логика военного противостояния, однако датское военное присутствие в регионе уже много веков носит скорее полицейско-пограничные функции и на его недостаточность США уже указывали Копенгагену. Интерес же США к Гренландии в военном отношении, в свою очередь, возрос после того, как Россия восстановила постоянное военное присутствие на Земле Франца-Иосифа: от американской авиабазы Питуффик (привычное по первой холодной войне название — Туле) российский аэродром Нагурское отделён всего 2 тыс. км.
Переоценить значение Туле в условиях противостояния с Россией нельзя: помимо аэродрома, на базе расположен радар системы СПРН AN/FPS-132, предназначенный для обнаружения летящих в сторону США межконтинентальных баллистических ракет, и этот объект нуждается в защите. Датские силы в регионе, способные в основном контролировать экономическую зону, соблюдение правил рыболовства, мореплавания и природопользования, явно оцениваются американцами в условиях возобновления «большой игры» как ничтожные.
Из ответа на вопрос «Почему?» вытекает и вопрос «Как?»: несколько патрульных кораблей, штабной персонал, спасательные самолёты и ограниченное число людей на острове не смогут оказать сопротивление США, если те действительно решат провести военную операцию. Не говоря уж о том, что само по себе такое сопротивление институционально непредставимо: датские вооружённые силы — крайне инкорпорированный элемент структур НАТО и для того, чтобы исключить вероятные эксцессы, американским военным, скорее всего, будет достаточно провести несколько задушевных личных разговоров и сделать ещё несколько телефонных звонков.
Если, конечно, такое решение будет принято.
И вот если оно будет принято, то всему остальному миру придётся иметь дело с последствиями. Нам в том числе. В военном плане для нас не изменится ничего. Гренландия непрерывно с 1950-х годов воспринимается в советском/российском военном планировании как американский объект, и любое возможное изменение сил на острове зависит только от воли и возможностей США. На сегодня эти возможности в первую очередь касаются противовоздушного и противолодочного потенциалов: переброска на остров дополнительных сил ВВС и авиации ВМС США рассматривается как неизбежный шаг в случае обострения независимо от юридической принадлежности острова.
А вот политически ситуация гораздо интереснее. США демонстрируют, что первостепенное значение в вопросах безопасности играют реальный баланс сил, военные возможности и готовность их использовать. Не то чтобы для нас это было какой-то новостью, но для «порядка, основанного на правилах» это будет красивый веночек на могилу. Из гренландских фиалок.
Илья Крамник, RT