Дональд Трамп, выступая на инаугурации в качестве 47-го президента США, объявил о начале «золотого века Америки» — новой эпохи, которая, по его словам, должна исправить допущенные ранее промахи и вывести страну на более высокий уровень развития и международного сотрудничества. На этом фоне актуальный вопрос: стоит ли ожидать пересмотра политики в отношении стран Центральной Азии — ближайших соседей России — или в этом случае «мир останется прежним»?
Источник фото: iz.ru
Подходы США к ряду стран и внешнеполитических проблем во многом доктринальны: концепции, объявленные геополитические приоритеты, стратегии. Центральная Азия в числе таких регионов; для пятерки существует так называемая «Стратегия Соединенных Штатов в Центральной Азии на 2019–2025 годы: укрепление суверенитета и экономического процветания» и, конечно же, концепция «Большая Центральная Азия», которую выдвинул бывший советник президента США по вопросам России и Евразии, служивший при Рейгане и Дж. Буше – старшем, Фредерик Старр. Срок действия концепции по Центральной Азии заканчивается в 2025 году. Трамп уже объявил о пересмотре стратегии национальной безопасности США, а позиция новой администрации точно меняет всю концептуальную основу внешнеполитического курса.
Если разбираться в том, что предлагает концепция, то линии пересмотра подходов уже очевидны, хотя что-то точно останется. В первую очередь сохранится позиционирование региона во взаимосвязи с Афганистаном. США воспринимают Центральную Азию вместе с афганскими соседями, как и большая часть стран Запада. Этот подход формирует основные цели США в регионе. Они лежат в области обеспечения региональной безопасности по треку «Центральная Азия – Южная Азия». Такое позиционирование понятно: страны региона остаются одним из основных маршрутов для афганских наркокартелей, есть тенденции к радикализации — «исламистский набор», против которого США выступают со времен 11 сентября.
В подходах к региону точно останется формат C5+1 (в этом формате Афганистан не участвует, то есть речь идет о традиционных странах Центральной Азии + 1, в этом случае США), который из исключительно правительственных встреч скорее перейдет к бизнес-сотрудничеству или B5+1. В прошлом году форум B5+1 прошел в Казахстане и был сфокусирован на транспорте и логистике, электронной коммерции, зеленой энергетике и агробизнесе. Этот практический фактор сотрудничества останется несмотря на трансформацию подходов, потому как контроль за региональной кооперацией и ситуация на рынке для США важны вне границ. Продолжением прагматики будет трансформация формата C5+1 и представление его как масштабной международной площадки по сотрудничеству со странами Центральной Азии. Формат может быть шире, связан с новыми транспортными коридорами, поэтому сохранение Афганистана в сцепке необходимо.
То, что будет пересмотрено, — это риторика демократических ценностей, которые отражены в подходах Штатов как в стратегии, так и в публичных внешнеполитических документах к каждой из стран пятерки. Например, американская концепция сейчас отстаивает «продвижение здорового гражданского общества и независимых СМИ, укрепление демократических институтов и защита прав человека». Что конкретно из себя представляют эти демократические ценности, а главное, как их можно интерпретировать, представлено довольно расплывчато. Однако, как на любом «рынке идей», есть свои законодатели мод — в глобальном случае это страны Запада, особенно США. Для Центральной Азии эти тренды выражены не просто в «здоровом гражданском обществе», а в идеях DEI (Diversity, equity, and inclusion), то есть разнообразии, равенстве и инклюзивности. «Индустрия ценностей», которую сейчас пересматривает американская администрация, требовала значительных денежных вливаний, их реализовали USAID* и европейские фонды. Они предоставляли грантовую поддержку инициативам в западном духе, следили за соблюдением прав меньшинств региона, проводили образовательные «деколониальные» мероприятия и кампании в СМИ.
После закрепления Трампом в законодательстве США двух полов (мужского и женского) популяризация гендерной повестки, скорее всего, перейдет только в идею доступной среды и предоставления равных возможностей. Эти задачи также отражают очень прагматичный подход, который позволит американской поддержке оставаться на рынке «мягкой силы» без реакционной повестки для местного общества.
Второй посыл, который изменят, связан с экологической тематикой. Трамп заявил о выходе США из зеленого курса, а это значит, что во внешней политике уйдут призывы к соблюдению Парижского соглашения. В основном предлагаемые принципы касаются «диверсифицированного, инклюзивного и ориентированного на климат экономического роста», другими словами, принципов зеленой экономики.
Это направление содержит действительно глобально важные вещи — поддержку экономического роста, но с учетом защиты окружающей среды. И если в первом случае важна интерпретация вроде бы «пушистых» демократических свобод, то здесь необходимо учитывать критерии экологичности, несоблюдение которых ведет к прямым экономическим потерям. Для стран региона это связано с природными ресурсами. США интересен открытый рынок ресурсов (никель, хром и прочие), без экологических ограничений.
Еще один аспект, который будет пересмотрен, это позиционирование США в Центральной Азии на фоне взаимодействия России и КНР. США продолжат препятствовать российско-китайскому сотрудничеству, но, скорее всего, ослабят хватку в битве за Центральную Азию в идейном плане. Увеличение внимания к региону может происходить только на фоне усиления конфликтности по треку Россия – США и КНР – США. Возможно, поэтому звучат предложения об организации визита Трампа в регион, который расставит всё по местам.
На сотрудничество России и Центральной Азии американские нововведения могут оказать неоднозначное воздействие: отдаленный для США регион способен стать новым интересным рынком, пронизанным транспортно-логистическими магистралями, ведущими в том числе и в обход России. Заинтересованность США повышает конкуренцию, но говорить о том, что американская сторона заменит сотрудничество с Россией, однозначно неверно. РФ будет сохранять за собой позиции ведущего партнера для стран региона.
Итоги — концепция будет новой, подход прагматичным, а инвестиции и направленные в помощь средства, порядка $51 млрд за 30 лет — с 1994 по 2024 год, отработают свои цели и задачи. Однако не следует забывать про смену приоритетов в США, которая волной дойдет и до стран Центральной Азии. Сегодня регион не в фокусе американской внешней политики, но это не значит, что он не будет таким завтра.
*организация запрещена в РФ
Дарья Сапрынская, газета «Известия»