Как говорят на Украине, «ци гамэрыканьци зовсим подурилы».
Не сумели разделить русских по национальному признаку (так называемый «русский национализм» в исполнении различных Белковских и Демушкиных), не сумели разделить по географическому признаку (так называемый «сибирский сепаратизм»), не сумели разделить идеологически (раскалывая на «белых и красных»), не сумели разжечь вражду между атеистами, православными и мусульманами. И теперь, от отчаяния, решили рассорить мужиков и тёток. Извиняюсь, мужчин и женщин.
Для этого запустили абсолютно дебильный «флэшмоб» #ЯНеБоюсьСказать.
Почему это НЕ флэшмоб? Потому что настоящий флэшмоб – это нечто спонтанное, а когда некую акцию рекламируют одновременно телеканал «Лождь», радио «Свобода» и «Эхо Москвы», и сайты «Медуза» и «Слон», то это не флэшмоб, а спланированная пропагандистская кампания.
Почему эта кампания дебильная? Потому что я специально выделил время, прочитал несколько десятков различных опубликованных «историй», и не нашёл среди них ни одной реальной.
Во-первых, истории шаблонные, словно бы написанные одним автором. Или даже машиной, потому что реальные люди пишут абсолютно по-разному. Я воспринимаю любой текст, как узор, это особенность моего восприятия. И обычно каждый автор пишет по-своему, обладая некими своими уникальными фишками. Как персидские ковры ручной работы на восточном базаре – невозможно найти два одинаковых. А тут как будто машинная вязка, без цветов и фантазии (надеюсь, такая аналогия будет понятна).
Во-вторых, живые и настоящие истории всегда содержат эмоции, детали, подробности. Женщина, даже когда рассказывает о чём-то неприятном, обязательно упомянет, в чём была одета, какая стояла погода, что на неё косо посмотрела продавщица в магазине или что у той козы была похожая сумочка. Это особенность женского мышления, оно процессное, соответственно и женские рассказы всегда богаты на детали и образы.
Тут ничего подобного нет. В каждом тексте максимально сжатое, я бы даже сказал спрессованное изложение нескольких случаев насилия, причём зачастую абсолютно бредовых и нереальных в нашей культуре. Но об этом в следующем пункте.
В-третьих, многие из описанных историй невозможны в наших реалиях, в нашей культуре. Например, «истории» с приставаниями в московском метро. Такое возможно в токийском метро. С натяжкой – в нью-йоркском. Но не в московском. В московском я пару раз попытался просто целоваться или обниматься со своей законной женой, и каждый раз находились морализаторы из числа пенсионеров, которые вмешивались и гневно осуждали. Ну, невозможно в нашей культуре публичное проявление чувств в метро! На пустынной улице ещё может быть (хотя и там водители машин считают своим долгом посигналить, если видят целующуюся парочку, типа «красаучеги»).
Аналогично с историями про приставания в школе (особенно, когда их пишут сорокалетние тётки, школьные годы которых проходили в советское время). Если бы в нашей школе мальчик грубо приставал к девочке, то
а) ему бы расцарапали всё лицо;
б) было бы разбирательство с участием родителей;
в) он был бы поставлен на учёт в детскую комнату милиции;
г) скорее всего его бы ещё и исключили из школы.
И это «программа минимум».
Ещё продвигающие этот «флэшмоб» пишут о существовании некоей «культуры насилия», оправдывающей насильников и осуждающей жертву. Опять же, такая культура есть в Японии, есть в США, есть в ряде европейских и ближневосточных стран. Но не у нас.
У нас даже уголовники считают, что изнасилование вне понятий. И нет ничего страшнее, чем попасть на зону со статьёй за изнасилование (ранее то же касалось отменённой статьи за мужеложество) – практически гарантированно «опустят».
Так о какой «культуре насилия» может идти речь в российской культуре? Это авторы американских методичек взяли из СВОЕЙ, из американской культуры.
Более того, моя мудрая жена считает, что подобными «флэшмобами» как раз и пытаются привить культуру насилия, всячески демонстрируя мнимую безнаказанность таких действий. Рассказы типа «меня изнасиловали, и за это никого не наказали» или «меня бьёт муж, но с этим ничего нельзя сделать» (что заведомо неправда, потому что сделать можно всегда) провоцируют насильников, создавая у них иллюзию вседозволенности и безнаказанности. Такими «флэшмобами» как раз открывается окно Овертона для легализации и нормализации насилия.
Ну и то, что среди поддерживающих этот «флэшмоб» полно откровенных ботов, с пустыми профилями в соцсетях, без фотографий, под никами и вымышленными именами, без друзей и контента на страницах, тоже весьма красноречиво.
А также многие из «участников» этого флэшмоба состоят в группах в соцсетях типа «Мизандрия» или «наша ненависть». Мизандрия – ненависть по отношению к мужчинам, мужененавистничество. Мизандрия может проявляться как негативное отношение ко всем мужчинам вообще или только к некоторым психологическим или физическим маскулинным признакам, в разной степени проявляющихся у разных мужчин.
В этих группах, созданных для разжигания ненависти (и вполне подходящих под статью 282 УК РФ «Разжигание ненависти», не знаю, почему СК РФ с ними не борется, это ведь форма экстремизма) призывают пытать/унижать/убивать мужчин по половому признаку, а также размещают примерно вот такие «добрые» картиночки.
При этом любые попытки говорить о том, что в бытовом насилии случаев женской агрессии примерно такое же количество, а иногда даже чуть больше, натыкаются на вспышки этой самой агрессии, оскорбления и обвинения в «ты латентный насильник» (бггг).
В общем, это спланированная, организованная и хорошо проплаченная (но от этого не менее бездарная и дебильная) кампания по разжиганию ненависти.
Впрочем, судя по массовым истерикам исполнителей в соцсетях (в том числе немножко у меня в комментах), она уже провалилась. Потому что у наших людей хорошее чувство юмора.
Александр Роджерс, специально для News Front
