Ну что ж, сегодня можем отметить (или помянуть) забавную годовщину – Украины без российских телеканалов. В марте прошлого года Киев решил прервать их вещание на территории страны. Ясное дело, во имя безопасности и процветания.
Впрочем, российские каналы на Украине, безусловно, смотрят, прессу читают – в век пиршества цифровых технологий это отнюдь не проблема. Особенно, если отыскать надо запретный плод, тот самый – наисладчайший.
Возможно, в том числе и поэтому на Украине так хорошо знают, кто, где и что сказал о российско-украинских отношениях, Донбассе и Крыме. Я, собственно, не раз сталкивался с подобным вниманием лично. Когда третируют за то, что ты сказал в эфире очередного российского политического ток-шоу. И он не следит за тобой лично, нет – он знает каждого, он слышал всё. Таких экспертов по российскому медиапространству на Украине на удивление много. Они отслеживают – и я сейчас не о тех, кому положено это по роду службы – все новости и передачи, а заодно болеют, что называется, за своих.
Этих украинских знатоков российского телевидения и СМИ в целом, на первый взгляд, сложно заподозрить в московофильских симпатиях, и от того их страсть несёт в себе нечто мазохистическое. Штудировать материалы врага, дабы негодовать раз за разом – весьма странное развлечение. Впрочем, может, симпатии и есть, а отторжение – либо маскировка, либо свидетельство, вспоминая отцов психоанализа, латентных форм. Однако, так или иначе, достаточно большое число украинцев владеет ситуацией об информационной среде России.
Вот только фокус их восприятия, надо признать, весьма избирателен. Они смотрят то, что им надо смотреть, и видят то, что им надо видеть. Тем акцентированнее, отчётливее проступают интригующие слова: «агитация», «пропаганда», «цензура». И телевизор, по которому идут российские новости или программа, представляется этаким Сауроновым оком, вперившимся в несчастного украинца. Империя же зла по ту сторону экрана готовит козни, пока её апологеты вопиют в СМИ о невиновности и сотрудничестве, как бы призывая к странному, но миру.
Российские телеканалы представляются на Украине плотью от плоти советского наследия однозначности и цензуры, где инакомыслие, альтернативная точка зрения в принципе невозможны. Словно гигантский катафалк, забитый могильщиками и трупами, движется от кремлёвских стен к южной границе, ощетинившись медийными пушками, а возбуждённая аудитория жаждет огня, такого, чтоб всё мирное небо заполыхало.
Но, накладывая табу на просмотр российских телеканалов, занося их хедлайнеров в санкционные списки, превращая людей, честно выполняющих свои профессиональные обязанности, в бесов лжи, украинское «министерство правды» тем самым даёт им дополнительные преимущества. И если в море информации тонешь, то запрещение, блокировка, наоборот, повышает ценность объекта в разы.
Да, он все равно остается недоступным большинству. Но добытая с трудом информация становится поводом к отрезвляющим размышлениям, а затем руководством к действию.
При текущем развитии событий Украине, возможно, предстоит с этим столкнуться.
Безусловно, российское телевидение имеет свои цели и задачи, и работает в интересах российского государства.
Но, с одной стороны, такова, в общем-то, любая информационная матрица, а, с другой, уж простите за потрёпанный беллетристами штамп, всё познаётся в сравнении. На фоне украинского медиапространства, когда-то занимательного в своей разносторонности, а теперь мутирующего в стену обыденного безумия, российское телевидение выглядит эталоном свободы слова, приглашая на наиболее популярные ток-шоу одиозных украинских спикеров.
При этом, согласитесь, стоит усилий представить на украинском телеканале условного Проханова, высказывающегося по ноющим, аки раненая нога, вопросам. Так же сложно представить аналоги канала «Дождь» и радио «Эхо Москвы», действующие в украинском инфопространстве.
Это проблема, конечно, не украинца как гражданина, как человека, как представителя своего народа, но того инфернального влияния, что создало тоталитарную информационную матрицу как психологическую, метафизическую, если угодно, компоненту дивного прекрасного мира, где, по Хаксли, раб доволен своим положением.
На Украине произошло глобальное видоизменение сознания. Со многими людьми, прежде всего, ставшими ядром трансформации, случилось то, что психолог Филип Зимбардо в рамках своего знаменитого Стэмфордского эксперимента назвал эффектом Люцифера.
Беда тут не в том, что выпестован украинский нацизм, а вместе с ним и новый сверхукраинец, нет, но в том, что до критического уровня сброшен потенциал нации, сгенерирован «маленький человек». Затравленному социально-экономическими, политическими, бытовыми неурядицами, ему важно не остаться в относительном комфорте и безопасности, но самоидентифицировать себя, проявить самость и в принципе доказать, обосновать собственное существование. Вот в чём фокус, вот в чём угроза.
И украинские медиа в этом процессе мутации сыграли доминантную роль. Они подпитывали его годами, а во время Евромайдана перешли в открытое наступление. Вообще странно, конечно, когда при живом-то диктаторе Януковиче, как нам представляли, характеризовали его, наблюдалось столь массовое единодушие СМИ по травле президента. И ни слова в защиту.
Янукович предстал объектом ненависти, объектом всего антидемократического ещё в 2004 году, во время «оранжевого» Майдана, а в декабре 2013 года его окончательно затянули на усеянный осколками претензий и обид трон, присовокупив рога, крылья, ну, точь-в-точь князь тьмы.
Тогда бесы вывернутой наизнанку цензуры, призывая к перевороту, бередили сознание масс, вливая разрушительную энергию в тех, кто, ожидая команды, был готов к самым решительным действиям. Многих из подстрекателей наградили за это «печеньками»: втащили в Верховную Раду или улучшили жилищные условия. Но кто-то не получил ничего.
Однако в любом случае все они сегодня столкнулись – или ещё столкнутся – с форматом нового бытия, где большинство прежних механизмов, драпировок, ходов не работает.
Игорь Коломойский у офиса «Укртранснафты» преподал урок журналистам, приоткрыв дверь в строящееся здание информационной тюрьмы, где, цитируя олигарха, «язык в … засунул» – и как спасение, и как образ действия на ближайшие замкнутые беззаконием годы. Теперь бесполезно зажигать оскоминные ярлычки вариаций на тему свободы слова, потому что не будет ни свободы, ни слова. Бесы повеселились, пора смирить, пленить их. В дело вступают бесы покрупнее.
Идёт новое время цензуры не только для российских, но и для украинских, для любых в принципе мнений. Потому что другой кирпичик в строящейся украинской стене безумия недопустим.