Сможет ли Си Цзиньпин национализировать китайские элиты?
18 октября в КНР произойдет событие, результаты которого можно сравнить разве что с сюрпризом президентских выборов в США. Знаковое собрание и новая чистка элит определит политический и экономический курс страны на ближайшие годы, а значит, в той или иной степени повлияет на ключевые геополитические аспекты по всему миру. Оценит данное событие как с точки зрения мировых глобальных политических процессов, так и с точки зрения политической борьбы китайских элитных кланов эксперт ИА Regnum по вопросам геополитики и безопасности, а также глобальных и региональных инфраструктурных экономических проектов Руслан Хубиев.
– Какой механизм отбора партийной элиты будет задействован в ходе XIX съезда КПК?
— Каждые пять лет правящая партия Китая проводит свой традиционный номенклатурный съезд. В нынешнем году 2287 делегатов от почти 90-миллионной партии съедутся в Дом народных собраний Пекина со всех уголков страны. Там за закрытыми дверьми участники выберут новый состав Центрального комитета партии, в который войдут около 200 политических функционеров. Эти люди отберут из своего состава два десятка членов Политбюро, а те, в свою очередь, сформируют Постоянный комитет партии из нескольких представителей. Именно эта структура и именно эти политические лидеры (24 в Политбюро и семь в Постоянном комитете) — станут главными людьми для 1,3 миллиарда жителей КНР на ближайшие годы. Выше них в управленческой иерархии стоит лишь генеральный секретарь и по совместительству глава партии Китая Си Цзиньпин лично.
Конечно, в реальности механизм избирательного процесса, как и везде, имеет свои «упрощения», в частности, большинство должностных решений и кандидатов на освободившиеся посты определяет не голосование партийной делегации, а само действующее руководство Китая. Съезд, как правило, лишь подтверждает сделанные им накануне решения. Помимо этого, практика последних лет подсказывает, что и нынешние назначенцы также окажутся людьми из ближайшего политического окружения Си Цзиньпина, а сам он гарантированно переизберется на новый срок.
Тем не менее масштабы нынешнего съезда и его отличия от предыдущих становятся очевидны буквально с первого взгляда. Открытый 11 октября в пекинском отеле «MCH» брифинг-центр, интернет-центр, центр фотосервиса и переговорные имеют на 210% больше рабочих мест, чем пятью годами ранее. Все понимают, что за пять прошедших лет мир изменился до неузнаваемости, а нынешний съезд Компартии далеко не такой простой, каким кажется для обывателя.
– Какие экономические проблемы стоят перед Китаем в ближайшей перспективе?
— Несмотря на фантастический шестикратный рост китайской экономики за десять лет, обновленным элитам страны безотлагательно придется решать огромные стратегические проблемы. Во-первых, экспортно-ориентированная модель развития, основной драйвер темпов роста Поднебесной, медленно, но верно теряет свои перспективы. Причина этому кроется в стремительном процессе сворачивания транснациональной глобализации, а значит, и в параллельном сокращении числа «заказов» для отверточной «фабрики мира». Потеря главной опоры для своего развития и нарастающий процесс блокирования Китая от новых рынков сбыта еще не столь заметны в абсолютных цифрах китайской статистики, но тем не менее реальность постепенно проклевывается на первый план.
Убыточность промышленных предприятий КНР в прошлом году достигла 30%, общая задолженность в мае 2017 года превысила 304% от ВВП, по-прежнему усугубляется проблема старения населения, а в связи с политикой «всеобщей средней зажиточности» на рынке дешевой рабочей силы обостряется трудовой дефицит. В социуме растет общественное недовольство Компартией, причем это касается не только гражданского среза, но и среды профессиональных военных. Всё больше поднимаются проблемы в регионах, «пропасть» между которыми подчас напоминает переезд в другую страну.
Свою роль играет и нарастающее американо-китайское противодействие, в рамках которого создаваемые Западом военные и дипломатические конфликты у китайских границ уже втянули Пекин в зону непривычного для него конфронтационного взаимодействия. Всё это вопросы, которые требуют немедленного решения, в то время как рецепты их нивелирования: создание масштабного внутреннего рынка, выравнивание доходов населения, прокладка морского и сухопутного «Шелкового пути» — займут десятилетия, если вообще воплотятся в жизнь.
– Какова внутриполитическая расстановка сил накануне XIX съезда Компартии Китая?
—В 2012 году 18 съезд Компартии Китая проходил в преимущественно спокойном режиме. Рост ВВП достигал 8—10% в год, существовала относительная социальная стабильность, а в обществе преобладала уверенность в завтрашнем дне. Фон нынешнего съезда далеко не столь благоприятен и, прежде всего, это отражается в бурлении политических процессов.
Дело в том, что хотя доминирование Коммунистической партии описывается в стране как абсолютное, на деле в Китае существуют влиятельные кланы и группы, ведущие свою собственную игру. По существу они делятся на два противоборствующих лагеря. Первые — это изоляционисты, управлявшие страной вплоть до 1989 года руками сычуаньско-южнокитайского альянса.
Вторые, пришедшие к власти после событий на площади Тяньаньмэнь и руководившие страной до приходя к власти Си Цзиньпина, — проамериканские глобалисты, ориентированные, прежде всего, на иностранные инвестиции и экспорт вовне. К их числу относятся все без исключения генеральные секретари данного периода, ставленники финансовой элиты КНР и элиты провинциальных хозяйственников.
Именно от них, как и Владимир Владимирович от либеральных элит России конца двадцатого века, Си Цзиньпин и баллотировался во власть в свое время. А далее, как и российский лидер, достаточно быстро сформировал свою собственную элитарную оппозицию с опорой на генералов Народно-освободительной армии, выходцев из северных провинций Шэньси и Шаньдун, а также из неангажированных представителей прочих групп населения. В итоге к сегодняшнему периоду вокруг нынешнего Генсека объединились все национально ориентированные элиты государства, а сама структура обосновалась на базе китайской армии и региональных группировок из внутренних провинций.
– Накануне съезда Компартии Китая достаточно много предположений делается относительно того, что на съезде Си Цзиньпин проведет серьезную партийную чистку. Насколько оправданны и логичны данные предположения? И какая политическая сила является опорой партийных реформ Си Цзиньпина?
— Си Цзиньпин действует радикально. Партийная чистка к настоящему съезду уже набрала беспрецедентные обороты. Но тем не менее даже такой спешки в сложившихся обстоятельствах Китаю вполне может и не хватить. Конфликт с США на глазах выходит на новый уровень, дальнейшая отсидка за спиной России технически невозможна. Время, выигранное Москвой в Сирии, стремительно истекает, а изменение целей американских элит на антикитайские практически завершилось. Испытывающий сложности Шелковый путь, разрастание американского экономического протекционизма, события в Северной Корее и Южно-Китайском море, всё это уже сейчас помещает Китай в самый центр непосредственного американского противодействия.
В этой связи шаги Си Цзиньпина действительно оправданы. Однако сложность его положения состоит в том, что ставка на армию, а также постоянное увеличение финансирования Вооруженных сил, опасно втягивает генералитет страны в политическую повестку государства. Это создает дилемму, когда, с одной стороны, Си Цзиньпин пытается создать беспрецедентно сильную армию, способную на равных противостоять действиям американцев у своих границ, а с другой — тормозит усиление генералитета в политическом поле, дабы не лишиться контроля и над ним.
Для этого к нынешнему съезду постоянную модернизацию НОАК в техническом, финансовом и организационном отношении вот уже пять лет сопровождает реорганизация структуры управления войсками. И в ней, располагая к себе новые армейские элиты повышением дотаций, Си поэтапно ослаблял влияние четырех главных управлений НОАК, которые до его прихода неизменно являлись влиятельными органами правительства. С 2012 года был осуществлен окончательный переход армии от централизованного управления советского типа к тому, что называется «объединенным командованием», а в 2016 году Си Цзиньпин его единолично возглавил.
На этом усиление контроля не закончилось, и уже в нынешний период генсек выдвинул на ключевые позиции офицерского состава лояльную ему молодежь, а исходя из списка армейских и полицейских делегатов нынешнего съезда, определенно проведет замену и для независимых от него генеральских персоналий.
Таким образом, на предстоящем партийном событии мы увидим крупнейшую в истории КНР кампанию обновления высшего командного состава, а к власти в НОАК, вероятнее всего, придут давние и проверенные соратники Си Цзиньпина, новые командующие армией, флотом, ВВС и силами стратегической поддержки. Очевидно, что, контролируя вооруженные силы страны, Си Цзиньпин надеется получить возможность для окончательной и массовой реформы партийного руководства, но, судя по оппозиции внутрикитайских кланов, завершение этого процесса в конечном итоге может и не произойти.
– В чем, по Вашему мнению, проявляется «национализация элит» по-китайски?
— Изначально «антикоррупционная» реформа и реформа управления начиналась Си Цзиньпином как локальный проект, ограничивающийся исключительно армейским срезом. Она деликатно обходила все крупные финансовые интересы партийной номенклатуры и не пересекала незримых границ. Однако вскоре «зачистка» существенно рассредоточилась и в определенный момент вплотную подошла к структурам гражданской администрации.
Этот факт резко изменил позиции авторитетных кланов, и уже вскоре заставил их всерьез пересмотреть достигнутые с властью договоренности о нейтралитете. Окончательно равновесие между сторонниками действующего лидера и его противниками было разрушено в июле 2017 года, когда Си Цзиньпин принял историческое решение и единолично перечеркнул главное правило китайской политической традиции — отдал приказ на арест основного претендента на позицию генсека (либо премьера-министра) в 2022 году, члена Политбюро и главу горкома КПК Сунь Чжэнцая.
Дело в том, что вот уже два десятка лет в Китае соблюдалась негласная элитная договоренность — у власти попеременно сменялись различные представители крупнейших элитных группировок, и таким образом страна сохраняла не только общий баланс правящих сил и минимум конфронтации, но и гарантированное удовлетворение интересов каждой из участвующих сторон. Теперь этот механизм прецедентно разрушен, и после затишья, вызванного подготовкой к всеобщему съезду, сопротивление оппозиции, усиленное углублением партийной чистки Си, возрастет лавинообразно.
При других обстоятельствах это бы не стало для Китая критической проблемой, но оформившийся к текущему году отказ США от всеобщей транснациональной глобализации означает, что краеугольный камень китайского «капитализма», западные рынки сбыта, со временем гарантированно будут для него закрыты. Отчасти в этом и кроется относительное спокойствие, с которым Вашингтон наблюдает за быстрым ростом своего восточного конкурента.
– Как, на Ваш взгляд, реагируют на эти партийно-политические процессы в Китае в Вашингтоне?
— Белый дом верит, что формирование Пекином сопоставимого по доходам внутреннего рынка потребует очень много времени, а обрушить его экспорт, даже несмотря на провал изоляции от энергетических ресурсов БВ (действия в Сирии Москвы), они могут уже в ближайшее время. Плюс ко всему накал «антикоррупционной» войны, а точнее, клановая внутрикитайская конфронтация, открывает для Вашингтона и привычное для него поле воздействия.
В такой сценарий мало верится, если ориентироваться на голые экономические цифры: 10 лет общий объем ВВП Китая непрерывно рос, в 2011 году он в 2,5 раза превысил показатели 2002 года, а в 2014-ом по совокупному объему национальной экономики и вовсе обошел США. Но дело в том, что голые цифры — это лишь результат изматывающего процесса, а вот цена, которая была за него заплачена, а также последствия такого рывка требуют от Китая расплачиваться по обналиченным счетам уже сегодня.
– Насколько элита Компартии Китая срослась с «новыми китайцами»?
— «Перестройка» в КНР, в отличие от «перестройки» в СССР, завершилась сохранением однопартийной системы не бесплатно. Ради этого Китаю пришлось дать партийной номенклатуре такие привилегии, о которых советская элита не могла и мечтать. Государственная собственность КНР в 90-е годы фактически стала частной собственностью его коммунистических чиновников. А результатом, в свою очередь, явилось то, что бюрократия, переделав формы собственности, себя, конечно, сохранила, но при этом полностью мутировала в новый имущий класс. Признав частную собственность такой же «неприкосновенной», как и государственную, Китай сохранил систему, но при этом отбросил от партноменклатуры последние препятствия для ее личного обогащения.
В итоге все эти годы огромные денежные доходы КНР оседали в руках ограниченного количества членов компартии. На часть этих средств страна стремительно развивалась, но к 2016 году Китай всё же обогнал США не по уровню благосостояния граждан, а по количеству долларовых миллиардеров, превысившему все мировые показатели и достигшему 600 человек.
Согласно отчёту Китайской академии социальных наук в сотрудничестве с исследовательским отделом Госсовета КНР, в 2009 году в Китае проживало 3220 людей с личным состоянием более 14 млн. долларов, и при этом 2932 из них являлись детьми высокопоставленных партийных чиновников. То есть новая китайская бизнес-элита — это в подавляющем большинстве дети высокопоставленных членов КПК. Куда ведут эти процессы — объяснять, думаю, не надо.
– Получается, что именно партийная элита КПК, монетизировавшая свою политическую власть, является наибольшим оппонентом Си Цзиньпина и новых рекрутируемых им партийных элит?
— Сегодня Китай обязан измениться, чтобы обеспечить себе достойное будущее. Но именно взращенная в тот период буржуазия больше всех отказывается от навязываемых стране масштабных экономических преобразований. Их всё устраивает, и хотя они лучше всех понимают, что эпоха глобализации прошла, Китаю требуются новые рынки внутреннего потребления взамен экспортным, пойти на это они просто не в состоянии. Слишком тяжело отказаться от нажитых капиталов, отвернуться от всё еще текущих прямо в руки, пусть и ослабевших, денежных потоков, обескровить свои кланы — лишая несогласных «теплых» партийных постов, а также сосредоточить свой электорат ради некоего «светлого» будущего.
Даже рядовой китаец, выращенный на примерах легкого обогащения своих элит, также не способен на подвиги советского народа в сталинской индустриализации, или китайского, отдававшего последнее ради благоденствия будущих поколений при Мао Дзедуне. По этой причине Си Цзиньпин вынужден действовать подчеркнуто радикально, наращивая к нынешнему съезду беспрецедентную насильственную консолидацию элит.
В его положении он вынужден либо полностью ликвидировать либо, по крайней мере, локализовать противостоящие жизненно важным интересам государства прозападные элиты, причем сделать это до того, как США разыграют вместе с ними «карту» сохранения нажитых богатств. Очевидно, что после съезда Вашингтон не останется в стороне от внутрикитайского конфронтационного процесса, и многие из зажатых в угол с удовольствием схватят за протянутую им из-за океана руку.
Если Си удастся его амбициозный план, Китай станет страной с колоссальным внутренним потреблением и экономикой замкнутого цикла, а значит, действительно превратится в прямого конкурента США. Если же нет, то теория «всеобщего благоденствия» и «средней зажиточности», вместе со всеми сентенциями об антикоррупционной борьбе, быстро разобьется о бытовые социальные проблемы простого китайского народа, бережно спровоцированные извне США, а изнутри — саботажем разложившихся китайских чиновников.
Число миллиардеров и миллионеров растет в Китае быстрей, чем где бы то ни было, и эти люди, оппозиционно настроенные к проводимым изменениям, обязательно потянут за собой и те тысячи мелких и средних предпринимателей, которые сейчас, на этапе эскалации элитной борьбы, начнут формироваться в реальную оппозиционную политическую силу. Си Цзиньпин понимает это, и потому, как и Путин, делает ставку на народ, на сотни миллионов простых китайцев, которые сохранили историческую неприязнь традиционного Китая к «торговому» сословию и ростовщичеству, а также огромный запрос на выравнивание распределяемых доходов между жителями государства.
– Отвечает ли национальным интересам России переизбрание Си Цзиньпина и обновление партийной элиты КПК?
— Что касается нас, то в прагматичном смысле приход к власти Си Цзиньпина, его переизбрание на текущем съезде, а также проводимая консолидирующая политика, безусловно, являются для России положительной чертой. На нынешнем съезде высшие экономические посты в стране, вероятнее всего, займут ориентированные на изоляцию соратники Си Цзиньпина, но всё же определяющими здесь будут последующие несколько лет. Ответ прозападных сил, загнанных в угол, обязательно последует, и, как учит нас история, скорее всего, он будет строго согласован с активной внешней поддержкой этого движения из-за рубежа.
У Си Цзиньпина есть шансы, а пока чем более упорными будут шаги китайского генсека по максимальной независимости от иностранного капитала, тем больше будет обостряться конфликт между Вашингтоном и КНР, а значит, и ослабевать оказываемое на нас давление. Чем больше в составе нового Политбюро окажется сторонников руководителя партии, тем больше будет расцветать и российско-китайское экономическое сотрудничество. А чем выше поднимется накал военно-политических страстей между США и КНР, тем ближе и прочнее станет стратегический союз между нашими странами.
Нам выгоден успех Си Цзиньпина и, как следствие, реальное, а не виртуальное противодействие Китая и США. Дружба против общего врага — что в этом мире может быть прочнее?