Выступление в бундестаге 17-летнего российского юноши, родившегося 55 лет спустя после последних выстрелов II мировой войны, побуждает к снисходительности. Юноша принадлежит к тому поколению, которое вторую мировую уже не отличает от троянской, и с этим ничего не поделаешь.
Конечно, в некоторых случаях была бы желательна большая аккуратность. Никто не принуждал юношу сообщать: «Отто фон Бисмарк сказал: «Всякий, кто заглянул в стекленеющие глаза солдата, умирающего на поле боя, хорошо подумает, прежде чем начать войну». Я искренне надеюсь, что на всей земле восторжествует здравый смысл, и мир больше никогда не увидит войн».
Поскольку Бисмарку принадлежала также и фраза «Великие вопросы времени решаются не речами и резолюциями большинства, a железом и кровью» (1862), причем это была не просто фраза, но фраза, подкрепленная в 1866 военной победой над Австрией при Садове, а в 1870 г. – победой над Францией при Седане. Провозглашение Германской Империи состоялось в Зеркальном зале Версальского дворца, тоже не находящегося на немецкой земле.
Вероятно, в качестве образцового ангела мира лучше все же было бы избрать не Бисмарка, а кого-нибудь другого.
Но опять же 17 лет, и глупости в этом возрасте позволительны.
А в остальном – трогательное песнопение перед сентиментальным бундестагом:
Отшумели песни нашего полка.
Отзвенели звонкие копыта.
Пулями пробито днище котелка.
Маркитантка юная убита.
Нас осталось мало – мы, да наша боль.
Нас – немного и врагов – немного.
Живы мы, покуда, фронтовая голь,
А погибнем – райская дорога.
Руки – на затворе, голова в тоске.
А душа уже взлетела, вроде,
Для чего мы пишем кровью на песке?
Наши письма не нужны природе.
У могилы братской, грустные посты –
Вечные могилы в перелеске.
Им теперь спокойно, и сердца чисты,
А глаза распахнуты по детски…
Вот эти чистые сердца из старой солдатской песни и воспел перед немецкими законодателями чистый сердцем уренгойский юноша.
Не нужно забывать и еще одно обстоятельство. Как, по-вашему, должен выглядеть социальный лифт нашего времени? Именно так и должен. Дружелюбивый юноша, разумно спрямляющий углы и встречающий ответное понимание перспективно-богатой аудитории. У русской провинции не так много выбора, чтобы пренебрегать лифтовыми возможностями Берлина и Касселя. Тем более, когда проехаться на лифте ничего (или почти ничего) не стоит. Так, мелкая любезность.
А пример рыцаря Айвенго – «Я не хочу предавать его тело на позор. Но пусть его похоронят тихо и скромно, как подобает погибшему за неправое дело» – вопрошания Михаила Светлова – «Молодой уроженец Неаполя! Что оставил в России ты на поле?» – и формула любви к врагам, оглашенная Орлеанской Девой – «Я люблю англичан, когда они у себя дома», – со временем юноша это узнает.
Или никогда не узнает.