«Сильный делает то, что может, а слабый терпит то, что должен терпеть», еще в V веке до н. э. сказал основатель исторической науки Фукидид
Глава британского МИД Борис Джонсон изложил свой взгляд на Крымскую весну. Обвинения в адрес Москвы и призывы к другим странам не оставлять случившееся без ответа он опубликовал на правительственном портале, что делает его высказывания официальной версией. По словам Джонсона, референдум в Крыму был фиктивным:
«В ночь на 22 февраля 2014 года самые могущественные люди в России собрались в Кремле и решили захватить Крым у Украины. Позднее они предприняли сложные усилия, чтобы придать своему решению вид законного, в том числе путем проведения фиктивного референдума, но эта встреча президента Владимира Путина и его начальников служб безопасности была призвана запечатать судьбу народа Крыма», — написал Джонсон.
Министр также указал на последствия этого события: по его словам, Россия «развернула на востоке Украины войска и танки», Джонсон считает Россию ответственной за более чем 10 000 погибших и 2,3 млн беженцев. Также он обвинил Россию в гибели 10 гражданских британцев в числе 298 пассажиров малазийского рейса, сбитого якобы российской ракетой. Вместе с тем Джонсон указывает, что полный список российских преступлений так велик, что их и не перечислить, — кстати, это похоже на косвенную цитату из Священного Писания, и тогда британский министр и вовсе приписывает России качества антихриста. Не много ли? Судя по его статье, нет.
Возрастающая в последние годы западная антироссийская риторика говорит о том, что территориальный вопрос является важным указателем соответствия России международным нормам. Оптимально этим нормам соответствовала бы такая Россия, которую нельзя было бы разглядеть на карте без микроскопа. Первые шаги на этом пути были сделаны в 1991 году и стали подтверждением проигрыша в холодной войне, на котором настаивают западные страны. Крымская весна с этой точки зрения является совершенно недопустимой попыткой самореабилитации страны, у которой не должно быть ни сфер влияния, ни собственного представления о добре и зле, все это ей должно предоставляться или отниматься в зависимости от воли самопровозглашенной метрополии. Назначенная одной из колоний, Россия в этой парадигме обязана быть слабой и слабеющей, а будет она при этом богатой или бедной, счастливой или депрессивной — это уже никого в мире не касается: условие слабости должно соблюдаться неукоснительно.
Этот подход и служит лакмусовой бумажкой в оценке любых действий постперестроечной России на международной арене, своего рода тестом на соответствие статусу проигравшего. Когда-то было хорошим тоном бороться с политикой двойных стандартов, но в последнее время, кажется, понятие стандарта исчезло вовсе. Каждая ситуация оценивается с точки зрения интересов сильного и возможности этого сильного проецировать свои желания на текущую реальность. Поэтому возмущение, скажем, китайским строительством военных баз на искусственных островах в Южно-Китайском море ограничивается порицанием, но не приводит к появлению каких-нибудь «Пекинских списков». А ведь Китай отгораживает этими базами территорию, значительно превосходящую по размерам ту, которая по воле крымчан вернулась к России. Запад очень обеспокоен нарастающим влиянием Китая, но открыто противопоставить что-либо — неспособен. С Россией же другая история именно в силу того, что Китай от своих территорий не отказывался ни за какие демократические коврижки, в отличие от России, сделавшей такой подарок Западу в 1991-м. Поэтому и китайские деньги, которых полно в западных банках, находятся в куда большей безопасности, чем российские; то же относится и к владельцам этих состояний.
Территориальный вопрос по сути является показателем влияния, и именно в силу этого вызывает столь резкую реакцию. Поддержка крымского референдума сопровождалась взаимоуспокоением российской элиты, которая предполагала, что раз все обошлось в 2008 году, когда была приведена в чувство грузинская верхушка во главе с Саакашвили, то обойдется и на этот раз. А озабоченность, тревогу и шумиху западных партнеров можно будет пережить в рамках «конструктивного диалога». Но главное, была и остается до сих пор незыблемой вера в то, что на каждый грех найдется своя индульгенция. И постепестроечная музыка будет играть вечно, если просто вовремя заменять баратейки. На деле же список «российских грехов» — о чем лишний раз напомнил Джонсон — достиг того объема, когда их количество перешло в качество. Ценность статьи британского министра именно в четкости формулировок. Он прямо дает понять, что никакие преступления постмайданной киевской власти не будут учтены, за всё должна ответить только Россия. А уж о каком-то снятии санкций даже речи идти не может, пока не будут сданы все рубежи.
К сожалению, памятуя грустный опыт «святых 90-х», нельзя быть уверенным, что нынешняя российская элита с честью выдержит это испытание. Аркан будет затягиваться не очень быстро, но эффективно. Что же касается надежд на разногласия и борьбу интересов между западными странами, то, как показывает опыт Югославии 1999 года, когда появляется жертва, которую можно разорвать всей стаей, Запад забывает о противоречиях и прекрасно консолидируется.
Только за последние несколько недель Запад сделал целую серию предупреждающих сигналов, включая «кремлевский список», тезисы с Мюнхенской конференции по безопасности, доклады руководителей американских спецслужб, доклад Мюллера, теперь письмо Джонсона. Суть этих сигналов предельно конкретна:
1) Больше — никаких территориальных приобретений; сферу влияния России далее наращивать недопустимо, соответственно — недопустима поддержка ни в каких формах, будь то в Донбассе или Сирии.
2) Откажитесь от ряда территорий, начиная с Крыма и далее по списку (не зря же официальный Токио так настойчиво продавливает тему Курил), ведь никто не уточняет, с какого периода нужно начать возвращать земли. А может быть, завтра и атаман Ермак будет объявлен русским агрессором и Сибирь тоже окажется «незаконно оккупированной»?
Некоторым наивным или притворяющимся таковыми россиянам кажется, что стоит выполнить эти условия, и конфликт закончится, все будут довольны и целы: и западные волки, и здешние овцы. Такие «умиротворители» не понимают, что вопрос давно уже перешел в состояние «Карфаген должен быть разрушен». Эту фразу считал необходимым повторять как заклинание римский полководец Катон Старший, он заканчивал ей любое свое выступление, независимо от темы. И добился своего — Карфаген, разбитый римлянами в двух войнах и не представлявший уже военной опасности, был уничтожен, место, где он стоял, было распахано и засыпано солью. И пока все указывает на то, что именно этот образ становится путеводным для наших западных партнеров.