«Неважно, как закончится война, а важно, что будут делать миллионы людей, прошедшие через изменения и готовые к изменениям после войны»
Такую мысль в одном из интервью недавно озвучил отставной пропагандист Банковой Алексей Арестович.
Цитата:
«Может оказаться, что послевоенная реконструкция даст результаты куда более важные, чем любое окончание войны, независимо от ее результатов. Может оказаться, что невыход на границы 1991 года, который сейчас выглядит катастрофой, померкнет перед достижениями, которые мы получим после войны.
У нас появляется шанс – миллионы людей, которые до войны и не думали всерьез о том, чтобы меняться, теперь поняли, что они невольно изменились, чему-то научились и поняли, что можно действовать другим путем».
Почему вдруг на Украине заговорили в таком ключе и принялись моделировать собственное будущее в ходе «послевоенной реконструкции», в общем, понятно. Вспомним, какое будущее рисовали Украине незадолго до начала и в первые дни после начала СВО? Аналитики тогда спорили о том, на каких рубежах закончится «российская Украина» – то ли на линии Житомир-Винница то ли пойдет дальше к западу, аж до Збруча, по границам советской Украины до раздела Польши в 1939 году.
И даже в Варшаве, как проговорился бывший глава польской дипломатии Сикорский, тогда всерьез обдумывали вероятность раздела Украины.
Последовавший вслед за этим год серьезно охладил пыл диванных фантазеров. Реальные скромные наступательные возможности российской армии «в поле», помноженные на отсутствие четкой политической воли на самом верху и неопределенность целей операции – привели к тому, что сегодня вероятность сохранения украинского государства с прежними политически-идеологической надстройкой и внешней ориентацией выглядит практически безальтернативной при любом исходе войны.
Я, конечно, ни в коем случае не Ванга и не Нострадамус, но общие контуры послевоенного будущего Украины просматриваются уже сейчас. Уже очевидно, что менять режим в Киеве никто не собирается, прежние разговоры о денацификации и демилитаризации сменились готовностью к замирению на условиях признания сложившихся «на земле» новых территориальных реалий.
Именно об этом открыто грезят в московских «миротворческих» гостиных и это выставляется практически единственным условием для «конструктивных» переговоров о мире со стороны официальной Москвы, где даже «ястребы» вроде Евгения Пригожина открыто постулируют необходимость сворачивания СВО после нанесения поражения Украине на Донбассе и переход от наступательной эскалации к сугубо оборонительной стратегии на занятых рубежах.
А это значит (в переводе с дипломатического на простонародный), что максимум грозящих Украине потерь при самом неблагоприятном для нее исходе конфликта, – это минус четыре области (из 25). Что на самом деле, если отбросить истерики киевских зрадофилов, не такой уж и плохой итог войны с гораздо более сильным противником при условии сохранения на оставшейся территории прежнего статус-кво и перспектив военного реванша в будущем.
Так почему бы в таких условиях не заняться прогнозированием и моделированием этого самого послевоенного будущего? Другое дело, что, соглашаясь с первой частью «максимы Арестовича» (о том, что послевоенная реконструкция куда важнее по значимости, чем итоги войны), нельзя согласиться с излучаемым украинскими пропагандистами оптимизмом по поводу каких-то украинских перспектив после войны.
И дело даже не в том, с победой настанет этот мир или будет достигнут без победы – под давлением извне. Дело в том, что влияние базиса, доминирующего над идеологической надстройкой никто не отменял. Послевоенная Украина по любому будет нищей страной с колоссальными долгами, разоренной экономикой, разъехавшимся по всему миру трудоспособным населением и крайне смутными перспективами воспроизводства квалифицированных кадров.
На это уже сейчас недвусмысленно намекают свежеозвученные планы Минобразования по «облегчению» школьной программы от «ненужных» молодому поколению предметов вроде физики, химии, биологии и прочих точных и естественных наук, которым сокращают часы преподавания или сливают в какие-то гибридные профанические дисциплины по принципу 2 или 3 в одном, дающие лишь самые общие знания по верхам, составляющие, дай бог чтобы треть от знаний их родителей.
Переломить этот нисходящий тренд под силу лишь новой – не «помаранчевой» или имени какой-либо «гидности», а на этот раз настоящей революции, которая вернет украинцам суверенитет и субьектность, позволив самим решать вопросы «правды и воли» в собственной хате.
Только вот такие фантазии моментально сдуваются, напоровшись на рифы унылой политической реальности. Каким будет политический ландшафт послевоенной Украины? Это, прежде всего, остатки старых олигархических элит еще домайданного периода и их ставленники в госаппарате. По своему генезису это паразиты-мародеры, разжиревшие на распиле доставшегося им на халяву советского наследства. Породить какой-то созидательный проект, выходящий за рамки «продать что-то «тут» и положить деньги на банковский счет в офшоре «там», они априори неспособны, что доказало банкротство их четвертьвековой политики, приведшей к майдану и войне.
Во-вторых, это представители внешнего управления, нынешняя колониальная администрация, костяк которой составляют разного рода прозападные грантоеды и выпускники кратких курсов имени Сороса и USAID. От этих и подавно не приходится ждать даже намека на движение обратно к суверенитету. По своей природе они – верные псы метрополии, которые и дальше будут держать на шее страны колониальную удавку и отдавать долги, расплачиваясь по набранным под войну кредитам.
Наконец, третьей влиятельной силой в послевоенной Украине будут политизированные представители ветеранского сообщества. Люди, вернувшиеся с фронтов чтобы предьявить свои претензии на «заслуженный кровью» кусок власти и влияния в стране.
Надо сказать, что на Украине ( впрочем, не только в ней, в России таких иллюзий тоже хватает) существует довольно распространенное убеждение насчет ветеранов, которые, вернувшись с войны, моментально установят железной рукой порядок и наведут социальную справедливость, наказав и развешав по столбам казнокрадов, предателей и олигархов.
На самом деле, если смотреть на ситуацию глазами историка и в контексте соответствующих аналогий, перед нами довольно опасное заблуждение, иллюзия. Плохая новость для умеренных обывателей состоит в том, что озлобленные ветераны войны, если на что и способны, так это стать дрожжами, на которых взойдет победивший фашистский режим. Вспомним историю веймарской Германии – из отрядов фрайкора вышли штурмовики НСДАП. А против чего они там выступают в моменте – совершенно непринципиально. Есть такая штука как объективные социальные закономерности.
Независимо от каши в головах ветеранов ВСУ, объективно их будут использовать для сохранения нынешнего режима – только уже в разы репрессивнее и злее, потому что легитимизировать себя он будет через «За что же мы боролись, за что же мы страдали, за что ж мы проливали нашу кровь?».
И все претензии к режиму будут выглядеть легитимными только через эту вот оптику. Типа надо сильнее «гнобить вату», ибо за что же тогда мы гибли под Бахмутом. И насчет идеологической направленности этих ветеранов не стоит обольщаться – окормят их ультраправые, как единственная заметная и организованная сила на украинском политическом пустыре.
Так что, максимум «революции ветеранов» – это инкорпорация наиболее заметной части этого сообщества в ту же компрадорскую власть, без каких-то заметных изменений в общем курсе страны – в тот же тупик. И главное, как свидетельствует опыт «банановых» латиноамериканских авторитарных режимов 20 века, продолжаться это может десятилетиями.
Резюмируя: единственным реальным итогом войны для Украины станет появление общества победившего националистического консенсуса, спаянного мифологией майдана и прошедшей войны, как смыслообразующих факторов. Идеологов и спонсоров нынешней войны, сделавших долгосрочную ставку на вражду между двумя славянскими народами, такой итог их более чем устраивает. Ждать какого-либо примирения между украинцами и русскими в таких условиях – инфантильная глупость.
Мирон Орловский, ПолитНавигатор