Армения приступила к активному формированию специальной службы, без которой сложно представить дееспособное государство, – внешней разведки. Почему такого органа у Армении раньше не было, будет ли возможным сотрудничество российской и армянской разведок – и как на этом фоне выглядит деятельность других подобных служб стран постсоветского пространства?
Армения активно формирует свою Службу внешней разведки (СВР). Осенью прошлого года СВР Армении возглавила 42-летняя Кристина Григорян, юрист, ранее трудившаяся омбудсменом и никакого отношения к разведке не имевшая. Недавно ее заместителем стал 29-летний Грант Джилавян, четыре года назад закончивший университет, немного поработавший на кафедре уголовного права, а затем перешедший во все тот же аппарат омбудсмена. Человек без жизненного опыта, не говоря уже о разведке или о наличии каких-то профессиональных навыков.
Люди, которые разрабатывали положение о СВР Армении, в кадры разведки не попали, ибо в основном учились еще в СССР. В нынешней армянской разведке уже есть прослойка тех, кто стажировался в ЦРУ, но в целом ее профессиональный уровень крайне низок. Шутки про молодого и симпатичного Джилавяна, который следует за своей патронессой Григорян, – общее следствие нездорового состояния и правительства Пашиняна и армянского общества в целом.
Конечно, удивительно, что у Армении, все время своей независимости после 1991 года находившейся в состоянии постоянного вооруженного конфликта, до недавних пор не было организованной внешней разведки. Есть разные тому объяснения. Согласно доминирующей версии, в Ереване настолько почивали на лаврах после победы в Первой карабахской войне, что считали ненужным наличие такой формы превентивного обеспечения государственной безопасности.
Кроме того, в Армении полагались на наличие диаспоры (спюрка) как инструмента разведки и влияния. При этом в тех странах, которые представляли для Армении государственную угрозу (Азербайджан и Турция), никакой армянской диаспоры с 1991 года просто не было, а крупнейшая в мире сконцентрирована в стране-союзнике – в России.
Сейчас режим Пашиняна снова переформатирует свое отношение к спюрку, особенно в России. Поступают данные, что новая служба как раз будет «фильтровать» диаспору, поскольку в Ереване полагают, что российский спюрк представляет угрозу для «нового курса Пашиняна». Российская армянская диаспора слишком «пророссийская» и, с позиции Пашиняна, оказывает негативное воздействие на Армению.
Пока еще действует российско-армянское соглашение о сотрудничестве силовых структур, но по факту СВР России, ФСБ и ГУ Генштаба сильно сократили это сотрудничество еще несколько лет назад, после того как политика Пашиняна на сдачу Карабаха и разрыв отношений с Россией стала очевидной. Обилие в Ереване представителей западных разведок, засилье там разнообразных НКО и контакты Пашиняна и его окружения с Западом поставили под сомнение необходимость какого-либо обмена информацией.
Что может быть сегодня приоритетом СВР Армении, представить сложно. Если подходить к этому вопросу классически, то основная деятельность армянской разведки должна быть сфокусирована на поиске информации по «главным противникам» – Азербайджану и Турции. Прямых инструментов для этого у Еревана сейчас нет. Если же новорожденная армянская разведка сосредоточится на поиске «пророссийского влияния» в среде диаспоры, то она не заслуживает никакой поддержки и добрых слов.
В Азербайджане также долго не существовало внешней разведки как отдельного инструмента. Структура была создана только в 2015 году, когда Баку взял курс на укрепление государственной безопасности и подготовку к войне в Карабахе.
Бакинская разведка работает по классическим советским образцам, хотя изначально не формировалась с оглядкой на какое-то общее советское прошлое. Несмотря на солидную помощь из Великобритании (первый начальник разведки Орхан Султанов начинал свою работу атташе по культуре азербайджанского посольства в Лондоне), Баку удалось сохранить то позитивное, что было в советской системе, а не только отталкиваться от обширной диаспоры.
В СССР в городе Минске работали курсы КГБ для так называемых национальных кадров. На учебу в белорусскую столицу в советское время отправляли перспективных местных сотрудников из республик СССР. Если у человека выявлялись дополнительные способности, то его переводили уже в Подмосковье в школу разведки. Но в массе своей эти кадры после Минска составляли контрразведывательные подразделения республиканских управлений. Смысл был в том, что эта прослойка сотрудников КГБ имела не только стандартизированное образование (от условной картографии и азбуки Морзе до методик вербовки), но и знала местную и национальную специфику.
Именно эти нацкадры и составили после 1991 года основы разведки постсоветских государств. Впоследствии эти кадры стали выбывать по возрасту, и эта смена поколений совпала и с некоторой переориентацией ряда постсоветских разведок на западные методики.
Проблемой схемы было то, что разведками руководили (не только на первой позиции) люди, обученные работе в контрразведке. А это принципиально разные не просто методы работы, а стили мышления. Кроме того, в 1990-х годах все еще сохранялись значительные связи – просто на личном уровне – между руководителями российских спецслужб и новыми разведками стран постсоветского пространства.
Специфические сотрудники грузинского посольства во второй половине 1990-х – начале 2000-х годов ходили выпивать в Домжур на Арбате и там хвалили Ираклия Батиашвили – диссидента-националиста, возглавившего Службу информации и разведки (СИР) Грузии, за то, что он не разогнал старые кадры. Батиашвили активно старался создать в России агентурную сеть. Результатом деятельности СИР стала опора в России не на диаспору, а на «любителей Грузии» из числа российской интеллигенции. Формировалось что-то вроде прогрузинского лобби, целью которого было не столько получение информации, сколько закулисная поддержка Тбилиси.
Со временем эта группа сама собой рассосалась, и деятельность СИР переключилась на работу против Абхазии и Южной Осетии. Но этом участке в основном использовались методы «мягкой силы» – через НКО и попытки социального подкупа. Прямая разведывательная и диверсионная деятельность также велась. Имели место случаи попытки вербовки региональных чиновников, получение информации из смешанных семей и обычная схема подкупа/шантажа.
Сейчас деятельность СИР в России практически ликвидирована. Сменилось и поколение грузинских разведчиков, а новое полностью ориентировано на ЦРУ. СИР превратилась в филиал американской разведки, как это произошло и с прибалтийскими мини-разведками.
А вот Казахстан в формировании своей национальной разведки прошел тот же путь, который проходил Советский Союз в середине прошлого века. Внешняя разведка мигрировала из министерства безопасности на вольные хлеба и затем была возвращена обратно. На данный момент казахстанская разведка функционирует по тому же принципу, как это было в позднем СССР, – в виде первого главного управления министерства безопасности.
Учитывая специфику Казахстана и печальный опыт недавней попытки мятежа, деятельность разведки в основном сфокусирована на работе против оппозиционных эмигрантов и в экономической сфере. Особая задача для разведки Казахстана – противодействие исламистским группировкам.
Нет никаких предпосылок считать, что казахстанская разведка серьезно заинтересована в работе в России, кроме поддержки каких-то экономических проектов, что попадает скорее под корпоративные игры, нежели под классическую разведывательную деятельность. Руководство казахстанской разведки по возрасту уже не помнит Советский Союз, но схемы обучения и подготовки все те же, они даже на казахский язык не переведены. Тем более что джихадистская угроза никуда пока не делась. Москва и Астана ведут совместную работу против нескольких бригад в составе джихадистских группировок в Сирии, составленных в основном из выходцев из республик Средней Азии. А это сплачивает гораздо сильнее, чем ситуативные экономические споры.
Таким образом, у разведок государств на постсоветском пространстве один источник – Минские курсы для национальных кадров КГБ СССР. И до сих пор, тридцать с лишним лет спустя краха СССР, это имеет значение с точки зрения сотрудничества спецслужб Евразии. Ряд из этих разведок стали инструментами внешнего – чаще всего западного влияния, но и есть те, что достойно развиваются в сугубо национальных интересах. Именно с такими сотрудники российской разведки имеют разумные перспективы сотрудничества.
Евгений Крутиков, ВЗГЛЯД